Наталия Речка - Выстрел в доме с колоннами. Сборник повестей
– Так ведь дочурка у Борцова маленькая ещё, а там только мягкие игрушки.
– Ниночке год исполняется, самое время большого медведя дарить. Вить, у тебя был в детстве большой медведь?
– А как же? Потапычем звали.
– А моего медведя – Алёшкой.
– Марин, давай сначала вместе торт выберем, а потом к игрушкам направимся. Я сейчас возьму что-нибудь не то, а ты меня потом ругать будешь.
– Они в доме собираются праздновать или в квартире?
– Марин, ты что, забыла? У них пока ремонт там. В доме, конечно, отмечать будут.
– Мы с тобой, Витюш, молодцы, как нам дали ключи, так и въехали. Потихонечку то кухню, то спальню сами отремонтировали. Хорошо, с сантехники сразу начали. Помнишь, плита в кухне уже была, унитаз с раковиной приобрели и зажили себе нормальненько. А раскладушки соседка тётя Тася дала.
– Да помню я. Как, скажи, они с грудным ребёнком переедут туда, где краской пахнет? Григорий Михайлович – мужик основательный. Пока всё, как следует, мастера не сделают, не въедет. А у нас с тобой тогда выхода не было, тётка твоя из-заграницы прилетела, и пришлось для нее хату освобождать, причём, в экстренном порядке.
– Скоро опять новоселье будем справлять. То у Петьки твоего справляли, то у нас, теперь у Григория Михайловича!
– Марин, вино будем брать? – спросил Витя, мечтательно разглядывая ряды бутылок с манящими красивыми этикетками.
– Бери только хорошее, не жадничай.
Нагруженные продуктами, тортом, конфетами, шампанским и пару бутылками вина, молодые долго спорили, какого медведя купить.
– Мне этот нравится, у него выражение лица чем-то борцовское напоминает, вон, как смотрит серьёзно, – ржал Зайцев.
– Морда у мишки, а не лицо. А мне тот нравится, с розовым бантиком, такой миленький, вроде как улыбается, смотри! Наверное, это медведь-девочка.
– Марин, помнишь, Дине, как дочурка родилась, пришлось идти в детский мир закупать одеяла, распашонки в розовых тонах. Григорий Михайлович так пацана хотел, что в доме до рождения ребёнка всё для мальчика было припасено: синие ползунки, голубые тельняшки, машинки, большой детский трактор, железная дорога, – смеялся Витя. – Теперь, небось, пупсики, куколки, платьица покупает.
– Ничего, ещё всё пригодится, особенно, тельняшки. Меня до десяти лет, как мальчика одевали, папе очень нравилось, а маме только бы любимому угодить. А то, что девчонки на их дочь косо смотрели, до того родителям дела не было. Витя, иди взвесь помидорчики с перцами.
– Там пока продавец отошла. Смотри, какой укроп. Откуда они его везут зимой?
– Повнимательнее яблоки выбирай, на том пятно, видишь!
– Если яблочко гладенькое, ровненькое и без пятнышек, как на картинке, значит нитратов в нём много.
– Да ты что!
– А вот и то. Всё, я к кассе поехал, – Витя устремился с тележкой к кассам супермаркета, Марина – за ним с медведем с розовым бантиком. Расплатившись, они вместе принялись рассовывать покупки по пакетам. Марина стояла в расстёгнутом пуховике, без шапки, с развязанным шарфом и тяжело дышала от духоты. Тут двери в магазин открылись, и морозный воздух ворвался в помещение.
– Где твоя шапка? Что, простудиться хочешь? – Витя с усердием стал закутывать Марину в шарф, застёгивать молнию на её пуховике и, вытащив у неё из кармана вязаную шапку, напялил её Марине на голову. А потом взял в руки тяжёлые пакеты, оставив ей кулёк с медведем и торт. Только они вышли из супермаркета, как увидели большущих лохматых барбосов, шерсть их местами была в сосульках.
– Господи, холодно-то как, чего-то крещенские морозы сильно затянулись, – произнесла Марина.
– Марин, возьми у меня вон из того пакета сосиски, угости псов. – Витя поставил пакет на снег, и Марина, сняв варежку, запустила в него руку. Вытащив сосиски, она разломала их и стала кидать по кусочку собакам. Псы живенько набросились на угощение.
– Витя, смотри, какие они красивые. Им так холодно.
– Да, неизвестно, переживут ли они эти морозы. – Супруги переглянулись, какая-то искорка промелькнула между ними.
– Какого? – спросила Марина. Витя стоял в задумчивости, наблюдая за барбосами. И, вдруг, из-за машины, нагло припаркованной у самого входа в магазин, появилась маленькая мордочка с полустоячими ушами.
– А ты чего спрятался? Иди, возьми! – Марина сделала несколько шагов навстречу мордочке с ушами и протянула сосиску. За мордочкой показалось худое тельце, гладенькое, с очень короткой шерстью, трясущееся как осиновый лист. Пёсик с сомнением посмотрел на сосиску, Марина бросила её ему, и тут барбосы накинулись на еду, а маленькая собачка как-то неловко отшатнулась в сторону. Правая задняя лапка несчастного была перебита напополам, нижняя часть её висела на тонком лоскутке собачьей кожи. Марина достала из пакета ещё две сосиски. С одной получилось то же самое, её схватил огромный пёс, другую Марина разломала на маленькие кусочки и снова кинула, покалеченному пёсику достался лишь один из них, остальные кусочки разобрали барбосы.
– Он пропадёт в такой холод, – изрёк Витя. Молодые вновь переглянулись и молча кивнули друг другу. Витя подошёл поближе к маленькому пёсику, присел на корточки. Пакеты с продуктами были брошены на снег. Витя тихо посвистел, глядя в глаза бедняге, и тот медленно подошёл, и даже позволил взять себя на руки.
– Его надо к ветеринару, – сказала Марина.
– Борцов знает отличного ветеринара. Лапу, видимо, уже не спасти, но у собаки и без того наверняка целая куча заболеваний. Смотри, как дрожит, как бы не было воспаления лёгких. Марин, ты его подержи, только аккуратно, а я зайду на минуту в магазин, попрошу тележку. Если я один возьму все эти авоськи, торт непременно помнётся, да и медведь потеряет товарный вид.
– Тебе не разрешат вывезти тележку из магазина.
– А я удостоверение предъявлю. Надо же когда-нибудь воспользоваться служебным положением, – подмигнул Витя.
Зайцевы шли рядом по направлению к дому, где на пятом этаже у них была собственная квартира. Витя вёз перед собой тележку из супермаркета, наполненную пакетами, Марина прижимала к груди ценный груз, поглаживая его ладошкой по маленькой беззащитной собачьей голове, пёс пригрелся и боялся пошевелиться, как боятся вспугнуть веру в счастье и любовь.
